Легкое движение руки — и блестящая сталь рассекает пополам подвешенный лист бумаги. Гендиректор инвестиционной компании «Велес Капитал» Алексей Гнедовский демонстрирует остроту самурайского меча, выкованного четыре века назад. Меч хранится у него в рабочем кабинете. Гнедовский любуется идеальным лезвием и замечает: «Красиво, но не моя тема».

Совладелец «Велес Капитала» (компания входит в пятерку крупнейших операторов рынка ценных бумаг) собирает русское и кавказское холодное оружие XIX — начала XX века. В его загородном доме под коллекцию выделено четыре комнаты. Одних только казачьих и кавказских кинжалов у Гнедовского более 200, кавказских шашек — порядка 60. За свой счет он издает книги по истории холодного оружия, пытается освоить технику сабельной рубки.

Откуда такая страсть? Бизнесмен пожимает плечами. В роду у него нет военных, и сам он по образованию экономист-кибернетик. Все началось в 2000 году со случайной встречи. На вечеринке он разговорился с человеком, оказавшимся торговцем военным антиквариатом. Гнедовский удивился тому, что старинное оружие можно запросто купить и повесить на стене городской квартиры, и заехал к новому знакомому в гости. Хозяин показал ему несколько клинков.

«Я взял в руки вещи, которые раньше видел в музеях и на картинках, — вспоминает коллекционер. — Это настолько меня впечатлило, что я попросил продать что-нибудь». Он купил тогда шведскую абордажную и русскую офицерскую сабли. Рассматривал их вечерами и в конце концов решил собирать холодное оружие. Почему не ружья-пистолеты — ведь он охотник с двадцатилетним стажем? Гнедовский говорит, что поддался магии клинка — «самого честного оружия, с которым сражались один на один, лицом к лицу».

Первое время увлекшийся финансист покупал все, что нравилось, — от испанских палашей до японских мечей. Потом понял, что российское оружие, если искать любопытные экземпляры, встречается реже европейского и азиатского (в годы Гражданской войны и вплоть до 1950-х оно изымалось и уничтожалось). К тому же изучать его более интересно: все-таки родная история.

«У меня есть друзья, собирающие живопись, — говорит Гнедовский. — Они не могут про свои картины рассказать столько, сколько я про свои кинжалы». Он вынимает из ножен узкую потемневшую сталь — черкесский кинжал, так называемый поющий булат. Если поддеть ногтем кромку лезвия, то металл зазвенит. Современные мастера-оружейники так и не смогли раскрыть секрет этого «пения». Второй клинок, четвертый, седьмой — Гнедовский действительно знает о каждом что-то особенное. Вот казачий кинжал с ножнами и рукоятью уставной формы и клинком, украшенным арабской вязью. У казаков было принято оставлять при себе оружие, добытое в стычках с горцами. Рядом с ним — кинжал легендарного мастера Базалая. Такие клинки славились исключительной прочностью, и Лермонтов упоминал «базалай» в числе атрибутов настоящего офицера-«кавказца».

Особая гордость финансиста-коллекционера — довольно скромный кинжал, сделанный на петербургской оружейной фабрике в начале XX века. Ничего особенного, максимум $1000 в антикварной лавке, если бы не надпись на устье ножен. Кинжал принадлежал офицеру из личного конвоя Николая II. Такое оружие встречается очень редко. Гнедовский приобрел его два года назад за $10 000. Как выяснил Forbes, аналогичный конвойный кинжал недавно был продан в магазине «Лейбштандарт» за 1 млн рублей.

Собрание Гнедовского сейчас пополняется в среднем одним предметом в месяц. По словам его владельца, это могут быть клинки как за $2000, так и за $50 000. Никаких финансовых рамок он себе не ставит, просто старается покупать по разумной цене и еще игнорирует сравнительно дорогое наградное и парадное оружие, но потому, что оно не боевое. Свое правило бизнесмен нарушил только один раз, когда ему предложили дагестанскую саблю, подаренную в 1947 году Сталину. Обычно подобные подношения вождь народов передавал музеям, а этот отдал сыну Василию, дочь которого продала саблю еще в конце 1990-х. По какой цене, неизвестно. Гнедовский заплатил за нее свыше $100 000. «Не смог удержаться, — поясняет он. — Представляете, кто ее в руках держал?»

По словам Дмитрия Бушмакова, директора «Лейбштандарта», российское холодное оружие в целом подешевело в кризис на 20–30%. Но цены на особо редкие вещи, начинавшиеся с $30 000 за экземпляр, не упали. То, что было дорого, будет еще дороже, добавляет антиквар. У Гнедовского, судя по всему, не один десяток клинков соответствует этому уровню. Продавать даже с большой выгодой он не собирается. Только покупать. «Холодное оружие — это бесконечная тема, — рассуждает он. — Думаю, можно найти еще немало кинжалов, которые будут отличаться от тех, что у меня есть».